Э.Ю.Шим.Черемуха

(1)В Ле­нин­град при­ш­ла пер­вая по­сле­во­ен­ная весна. (2)Од­на­ж­ды я шёл с за­во­да домой. (3)Дол­гий закат дымил над го­ро­дом. (4)Толь­ко что про­шу­мел дождь, ещё брен­ча­ли капли, падая с кар­ни­зов, и синие лужи на мо­сто­вых ку­ри­лись паром.

(5)Я вспом­нил, как вер­нул­ся в Ле­нин­град перед кон­цом войны и не узнал его: пу­стын­ны­ми и мёрт­вы­ми ка­за­лись улицы, ни один фо­нарь не горел, не све­ти­лись окна; на месте га­зо­нов и цвет­ни­ков чер­не­ла голая земля, раз­би­тая на кро­хот­ные кри­вые гряд­ки; про­шло­год­ние ли­стья скреб­лись и шур­ша­ли по до­рож­кам пе­ре­ко­пан­ных го­род­ских садов...

(6)Я шёл мед­лен­но, под­став­ляя лицо под капли и улы­ба­ясь соб­ствен­ным мыс­лям. (7)В ту первую после войны весну у нас было много ра­бо­ты; мы от­ста­и­ва­ли по пол­то­ры-две смены и хо­ди­ли злые, не­вы­спав­ши­е­ся. (8)А те­перь вот го­ряч­ка кон­чи­лась и можно будет от­дох­нуть.

(9)Нав­стре­чу мне шла жен­щи­на. (10)Она несла букет жел­то­ва­той черёмухи. (11)Я не успел по­сто­ро­нить­ся, и шер­ша­вые мяг­кие ли­стья кос­ну­лись лица. (12)На миг я ощу­тил по­лу­за­бы­тый запах – такой све­жий, хо­ло­дя­щий, слов­но от со­суль­ки, по­ло­жен­ной на язык.

(13)И не­ожи­дан­но я уви­дел эту черёмуху.

(14)Ста­рая, рас­ки­ди­стая, она росла в конце тихой улоч­ки, до­ста­вая тре­тьи этажи. (15)Можно было по­ду­мать, будто чи­стое лет­нее об­ла­ко опу­сти­лось между до­ма­ми. (16)И, по­дой­дя, я оста­но­вил­ся у склонённых веток. (17)Кисти круп­ных цве­тов ка­ча­лись над самой го­ло­вой. (18)Их можно было тро­гать. (19)Их можно было со­рвать.

(20)Я про­тя­нул руку. (21)Эти цветы уже се­год­ня будут сто­ять у меня дома... (22)Над­ла­мы­ва­ясь, ветка гром­ко хруст­ну­ла. (23)Я то­роп­ли­во сунул её за спину. (24)По­сту­ки­вая пал­кой, к черёмухе под­хо­дил су­ту­лый, худой ста­рик. (25)Сняв шляпу, он при­сло­нил­ся к ство­лу и слов­но за­дре­мал. (26)Мне было слыш­но, как он дышит, по-стар­че­ски по­са­пы­вая.

(27)Я ото­дви­нул­ся и тут за­ме­тил ещё двух че­ло­век. (28)Они сто­я­ли, при­жав­шись друг к другу, – мо­ло­день­кий па­рень и де­вуш­ка. (29)Ни меня, ни ста­ри­ка они, ка­за­лось, не за­ме­ча­ли.

(30)И ещё я уви­дел окна. (31)На­стежь рас­пах­ну­тые окна в со­сед­них домах. (32)Ка­за­лось, дома тоже ды­ша­ли, жадно и глу­бо­ко...

(33)Я пред­ста­вил себе тех, кто живёт на этой улице, и по­ду­мал: как уда­лось им со­хра­нить черёмуху? (34)Не со слов – сам знаю: страш­ной бло­кад­ной зимой, когда в ком­на­тах за­сты­ва­ет вода и когда са­дит­ся на стен­ках иней, чем не по­жерт­ву­ешь ради крохи тепла, ради сла­бень­ко­го пла­ме­ни в пе­чур­ке? (35)А огром­ное ста­рое де­ре­во – уце­ле­ло. (36)Не в саду, не в парке – прямо на улице, никем не охра­ня­е­мое... (37)Не­ужто на по­ро­ге смер­ти своей за­бо­ти­лись люди о кра­со­те и ждали весны?

(По Э.Ю. Шиму)*

* Шим Эду­ард Юрье­вич (1930–2006) – со­вет­ский пи­са­тель, дра­ма­тург, автор не­сколь­ких сбор­ни­ков рас­ска­зов для детей и взрос­лых.